Вечером первого марта 2022 года в дверь блогерки из Улан-Удэ Евгении Балтатаровой постучали полицейские. К ней пришли провести обыск и изъять технику в рамках уголовного дела о мошенничестве, по которому она проходит свидетелем. Дело завели из-за того, что в телеграм-канале, который раньше вела Балтатарова, появились призывы перевести деньги на неизвестную банковскую карту и некоторые читатели на это купились. По словам Балтатаровой, канал у неё украли.
В Бурятии 38-летняя Евгения Балтатарова жила с родителями и шестилетним племянником — компьютеры и телефоны забрали у всех. Унесли и планшет, на котором племянник играл и смотрел мультфильмы. «Он заревел и не останавливался всю дорогу, пока они два часа копошились, — вспоминает Евгения. — До этого меня задерживали за организацию митинга. Ну, по политическим вещам. Но чтобы по уголовке ко мне пришли и разворошили квартиру — такого ещё не было».
На следующий день на допросе Балтатарову спрашивали про её новый телеграм-канал: она ли его ведёт, какие у неё источники дохода. Это насторожило Евгению — в том канале она «вела антимилитаристскую деятельность». По новому закону о фейках про российскую армию она уже «наговорила и написала на эти 15 лет» заключения.
За пару дней Евгения нашла, на какой парковке оставить свою машину, деньги в дорогу и улетела в Узбекистан, на следующий день — в Казахстан.
На фоне событий в Украине из России уезжают журналисты, блогеры, айтишники и другие. У одних, как у Евгении Балтатаровой, в России уже начались проблемы с законом, другие их только ожидают. К необходимости адаптироваться на новом месте, с которой обычно связан переезд, сейчас добавился рост цен на аренду квартир и проблемы с банковскими картами. При этом для разных профессий и стран появляются свои чаты взаимопомощи и сервисы поиска работы.
Евгения Балтатарова благодаря новым знакомым нашла в Казахстане работу — какую, она просит не указывать. Её подписчики, чтобы её поддержать, переводят ей деньги. Евгения добавила свои и купила телефон — вместо изъятого полицией — и заплатила за первый месяц аренды квартиры. Сейчас она собирает на новый компьютер.
В России Балтатарова чувствовала себя «неуверенно, в небезопасности»: «А как только уехала, даже уже в Узбекистане, стало получше». Что им стало лучше, после перечисления своих проблем на новом месте, говорят и другие уехавшие из страны.
Журналисты, блогеры, айтишники
Точных оценок, сколько людей уехало из России, нет. Руководитель проекта «Ковчег» (сайт проекта заблокирован РКН), помогающего с релокацией в Армению, Грузию и Турцию, Анастасия Буракова говорит, что за первую неделю работы она получила 35 тысяч юридических вопросов и больше шестисот заявок на жильё. Медиаконсультант Александр Амзин, собиравший базу ищущих работу в других странах, получил почти тысячу откликов. И Буракова, и Амзин уточняют, что, по их ощущениям, цифра в 300 тысяч уехавших за первый месяц [слово, запрещённое РКН] в Украине похожа на правду.
Люди выбирают страны, куда попасть ближе и проще. Для жителей восточной части России, как для блогерки Евгении Балтатаровой, это Узбекистан или Казахстан. Люди из Центральной России летят прямыми рейсами в Ереван, Стамбул и Тбилиси. Меньше, из-за виз, поток в Европу.
По наблюдениям Анастасии Бураковой из «Ковчега», с 24 февраля 2022 года в России закрылась сотня независимых медиа. Именно журналисты, считает консультант Амзин, составляют львиную долю эмигрантов. По его словам, они окончательно перестали видеть для себя перспективы на родине: «Мы привыкли к тому, что каждый день в России хуже предыдущего. Но такого кабздеца мы не ожидали: что ты напишешь не по тому источнику и получишь пятнадцать лет. Журналисты оказываются буквально персонажами Давлатова — пишут враньё, и шансов сублимировать это деньгами всё меньше. Остаётся только спиваться. Мы привыкли воспринимать медиа как пространство запретов, а не пространство возможностей. В этом смысле каждый лишний день в России — потерянный».
Ещё одна крупная группа эмигрантов — айтишники, у которых, продолжает Александр Амзин, карьерные амбиции и так редко ограничиваются Россией. Кроме того, многие из них призывного возраста: «Когда он понимает, что может стать невыездным, вспоминает: кажется, у него лежало несколько офферов из-за границы, на которые он, как дурак, не отвечал. Думаю, ещё больше людей поедут за рубеж, как только подучат английский или пройдут ещё пару интервью с будущими работодателями».
По оценке Мити Алешковского из «Ok Russians», айтишников из всех уехавших за месяц с начала [слово, запрещённое РКН] — треть. Ещё треть — «самые разнообразные менеджеры», а «оставшаяся треть крайне разношёрстна».
«Днём работаем, вечером гуляем»
24-летний геймдизайнер Андрей Городецкий (имя по просьбе собеседника изменено), переехавший из Санкт-Петербурга в тридцатитысячный город Херцега-Нови в Черногории, называет себя «самым везучим человеком на Земле». За три недели до [слово, запрещённое РКН] он стал удалённо работать на кипрскую студию. По счастливому совпадению первую зарплату получил как раз в ночь на 24 февраля. «Так что утром 24-го я проснулся в мире, в котором, с одной стороны, была [слово, запрещённое РКН], с другой — финансовая возможность свалить и продолжать работать удалённо, — рассказывает Андрей. — Я учусь в магистратуре, дописываю диплом — защищать его буду удалённо, это уже объявили».
Уезжать, считает сейчас Городецкий, можно было раньше: «В России невозможно было спокойно жить из-за политической ситуации, произвола, хреновой экономики и постоянного чувства незащищённости». Некоторое время назад он учился в Финляндии, и успел там оформить банковскую карту, которая пригодилась ему в Черногории.
«Мы сидим с парнями, работаем, по вечерам гуляем по всяким туристическим местам, — продолжает Андрей. — Если всё закончится и не будет риска закрытия границ и превращения в страны в Северную Корею, я вернусь в Питер на ближайший год. А потом всё равно уеду».
Такой переезд из России не типичный. У многих эмигрантов, в отличие от Городецкого, за рубежом нет перспектив с работой и жильём. Судя по исследованию «Ok Russians», половине уехавших денег хватит только на ближайшие три месяца. Причём, рассказывает Анастасия Буракова из «Ковчега», многие не знают, у кого спросить совета: «Многие из тех, кто к нам обращается, раньше не участвовали в политике и не привыкли к какому-то прессингу. Только в последнее время они, например, подписали антивоенную петицию — и их уволили. Они не понимают, как быть дальше, какие есть у них есть возможности. Если же говорить о журналистах и политических активистах, то они, по крайней мере, знают, к кому обращаться, потому что так или иначе были готовы к чему-то подобному».
Проект Бураковой помогает найти в некоторых безвизовых для россиян странах жильё на первые две недели. У «Ковчега» также есть телеграм-канал, где публикуются объявления о вакансиях и стипендиях и предложения от волонтёров — которые уже обустроились на новом месте и могут помочь другим. «У нас есть контакты с государственными структурами в других странах, — продолжает Буракова. — Мы пытаемся договориться, чтобы какое-то количество специалистов были приняты. Понятно, что это по большей части не страны Евросоюза и что это касается преимущественно технических специальностей».
«Чтобы выжить, нужно быть изобретательным»
На трудоустройство людей именно в Европе ориентирован проект «Ok Russians» Мити Алешковского. «Скажу аккуратно: множество стран мира сейчас очень заинтересованы в том, чтобы принять у себя россиян, которые выступают против [слово, запрещённое РКН] и обладают высокими профессиональными навыками, — написал он в своём Facebook. — Мы будем им помогать с этим». Как и Буракова, Алешковский встречается с политиками и чиновниками в разных странах для «продвижения интересов нормальных россиян»: «Например, на этой неделе мы встретились с комиссаром Совета Европы по правам человека Дуней Миятович и обсуждали проблемы россиян, которые бегут от режима и [слово, запрещённое РКН]. В том числе — и это будет важно прочитать тем, кто сейчас сидит в Тбилиси, Ереване и Стамбуле без виз — мы прямо обсуждали вопросы облегчения процесса получения шенгенских виз за рубежом».
Консультант медиа Александр Амзин полагает, что массовая эмиграция приведёт к новым творческим идеям: «Чтобы выжить, нужно быть изобретательным. Конечно, изобретательных мыслей будет больше, чем хороших. Девяносто процентов придумок помрут, но десять процентов окажутся высокоэффективными».
Сам Амзин с семьёй переехал в Ригу ещё в январе 2022 года. «У меня повышенный рвотный рефлекс, поэтому я не могу консультировать государственные пропагандистские медиа, — объясняет он. — Когда я понял, что всех своих клиентов, в том числе потенциальных, я могу пересчитать на пальцах двух рук, это был тупик. Затем одного клиента признали иноагентом, а у другого начались налоговые проверки — и внутренний голос сказал: пора. Конечно, сложно заниматься здесь тем же самым, но в принципе возможно».
Лишний раз Амзин убедился, что поступил правильно, когда прочитал в Facebook пост одной благотворительницы, перечислившей лекарства, которые стало трудно достать: «Увидел два моих».
23-летняя художница-иллюстраторка Ева Орлова (имя изменено) из Санкт-Петербурга уже в первый месяц в Узбекистане встретилась с местными предпринимателями, чтобы оценить свои перспективы. «Они говорят, что среди местного населения не слишком много узконаправленных специалистов, — рассказывает она. — Рынок по устройству похож на 2012 год в России: местное „Авито“, сарафанное радио и традиционализм — три кита здешней экономики. Если умеешь договариваться, поддержать диалог и „продать себя“, сможешь выйти на достойную зарплату в творческой среде». Орлова стала находить заказы на монтаж видеороликов: «До этого просто экспериментировала для себя, а сейчас решила взять оплату».
Новая жизнь в 60 лет
За день до того, как Орлова уехала из России, она узнала о своём увольнении: «команду сократили из-за кризиса».
Среди эмигрантов есть и те, кого напряжённость в России не коснулась напрямую. Супруг художницы из Москвы Екатерины Репетиловой (имя изменено), вспоминает она, в первый день [слово, запрещённое РКН] был против переезда. Он говорил, что пока не «пахнет жареным». Но уже на следующий день сказал, что нужно покупать билеты на самолёт: на него повлияли «всё новые и новые жуткие известия».
Это притом, что в России супругам с маленьким ребёнком на руках было что терять. «Работа мужа — в России, он — советский человек 1958-го года рождения, он любит страну и не представляет себя в эмиграции, — говорит Репетилова. — Мы недавно купили квартиру в Москве, отремонтировали её, и всё у нас было более или менее хорошо. У мужа есть еврейские корни, и поэтому мы решили бежать в Израиль. Наши друзья оттуда сделали нам приглашение и сказали: „Приезжайте срочно“».
У друзей в Израиле семья на время и остановилась. «Нужно думать, где жить и как зарабатывать, — строит дальнейшие планы Екатерина. — По местным меркам мы нищие — того, что мы привезли с собой, не хватит и на пару месяцев. В 60 и в 40 лет мы начинаем жизнь с нуля, как будто мы выпускники, которые только что закончили школу. Даже хуже, потому что у школьников есть язык. При этом я понимаю, что здесь у меня пропали страх и напряжение, которые были в России: вдруг меня посадят за то, что я сказала что-то не то? Вдруг мы никогда не сможем выехать отсюда?»
По словам Мити Алешковского из «Ok Russians», «в России остались люди, для которых переезд связан с трудностями финансового характера, а также которые не понимают, как перевозить детей и где искать новую работу». Постепенно эти люди тоже переедут. С этим согласен и консультант Амзин. Те, кто не попал в «первый последний вагон», считает он, не оставят попыток найти для себя лучшую жизнь.
Стыдно, что не патриот
В странах, где распространён русский язык, Александр Амзин ждёт появления проектов, которые объединят журналистов из России, — «медиаплатформ, комьюнити всяких»: «Но многие, боюсь, попадут в какую-нибудь другую книжку Довлатова. Появятся пузыри, за пределами которых тебе будет ничего и не нужно. Мы же видели, как любая массовая эмиграция создает такие пузыри».
Блогерка из Бурятии Евгения Балтатарова из Казахстана следит за уголовным делом из-за её бывшего телеграм-канала в России. Она готова к тому, что её могут попробовать депортировать и нужно будет искать новую страну: «Поэтому не пускаю корни. Конечно, скучаю по дому. Но если я начну полномасштабно осмысливать своё положение, то буду реветь неделю и вообще расклеюсь. Сейчас просто не время давать себе слабину».
«Не знаю, что будет дальше с Россией, — рассуждает молодой геймдизайнер Андрей Городецкий из Санкт-Петербурга, который сейчас в Черногории. — Но уже можно догадываться, что ничего хорошего. Нам придётся ещё несколько лет справляться с предвзятостью в отношении русских». Андрей переживает, что не знает, когда увидит друзей и близких, оставшихся на родине.
«Мне стыдно, потому что я уехала из России, — говорит художница-иллюстраторка Ева Орлова, переехавшая из Санкт-Петербурга в Узбекистан. — Мне стыдно, что я не патриотка. Ведь я не чувствую Родину такой, какой её славят. Но пока я живу, я буду двигаться. Я не могу находиться там, где меня душат». Художница Екатерина Репетилова, оставившая в Москве жильё и оказавшаяся в Израиле, будет подниматься с финансового и социального «дна». Она говорит, что ещё более «страшные предположения» у неё оттого, что её ребёнок «будет жить в режиме». Тот от её эмиграции точно выиграет.