— Раньше я никогда не участвовала в акциях протеста и вообще даже не следила за новостями. Вплоть до 24 февраля. Теперь уже полгода начинаю свой день с того, что читаю новости. После объявленной мобилизации я посчитала, что должна выйти и выразить свою позицию прямо в тот же день, иначе я буду жалеть, что промолчала.
Она сказала: «На меня давили»
— К стадиону «Труд» я пришла ровно в 19.00. Одна. Знакомые мужчины отказались, боялись получить повестку прямо на акции протеста. Объявление о митинге разошлось по пабликам очень поздно, многие просто не знали, куда идти.
Я пришла к фонтану, увидела одного полицейского и больше никого. Подумала: что-то перепутала. Потом заметила людей с другой стороны фонтана и пошла к ним. Супружеская пара среднего возраста, несколько молодых людей, девушка и компания студентов. Люди просто стояли и сидели на бортике фонтана. Ничего не держали в руках, ничего не выкрикивали.
Мы начали разговаривать, но я заметила, что люди зажаты и как будто опасаются знакомиться. Некоторые ребята рассказали, что уже участвовали в митингах Навального. Они оценили обстановку и сказали, что народу мало, поэтому дали совет: если приедут полицейские, просто уйти. Иначе заберут всех, и просидим просто так. Теперь понимаю, что в их словах был смысл.
Сначала я заметила, что количество полицейских вокруг нас увеличилось. Подъехали несколько машин с мигалками. Полицейские были без шлемов, дубинок, просто в форме, лица открыты.
Студенты разбежались. Остальные, в том числе и я, сели на бортик фонтана. Просто сидели. Я вообще сидела одна, в стороне от других. К каждому из нас подошли полицейские. Мне один молодой человек и очень настойчиво сказал: «Пройдёмте, пожалуйста!» Он даже подталкивал меня к машине, но не агрессивно, не грубо.
Нас посадили в обычную полицейскую машину, не автозак, со мной рядом ещё две девушки. Я сразу с ними познакомилась, взяла контакты. Пыталась открыть чат-бот «ОВД-Инфо», чтобы передать о себе информацию, но моя ошибка была в том, что я заранее не изучила, как это делать. В панике пыталась что-то понять, но у меня не получилось. В итоге успела только написать подруге, что меня задержали. Она потом передала информацию обо мне в чат-бот. Всем советую изучить инструкции для задержанных от «ОВД-Инфо».
Я из-за волнения не обратила внимания, в какое отделение нас привезли. Потом уже одна из девочек сказала, что это пятое, недалеко от «Пионера».
Нас подвели к двери, мы были первыми. Потом привезли остальных, я насчитала десять человек. Там очень маленький холл, все толпились. У нас спрашивали фамилии и адреса. После этого попросили сложить телефоны в ячейки под ключ. Разговаривали очень вежливо.
Потом провели нас в коридор, и там мы сидели на лавочках, разговаривали. Сидеть пришлось довольно долго. Но у нас такая компания интересная подобралась! Один мужчина травил анекдоты. Мы все поддерживали друг друга, помогали не упасть духом.
В кабинет заводили по одному, сканировали каждый палец и фотографировали в фас и профиль. Кабинет был открыт, всё было видно. Это было вроде как оформление, а затем должна была быть беседа. Я слышала, что её должны проводить ЦПшники (сотрудники центра противодействия экстремизму — ЛБ).
Пришли мужчины пугающего вида и первой увели девчонку, с которой я в машине ехала. Её довольно долго не было. Когда она вернулась, на ней лица не было и руки тряслись. Я спросила, всё ли у неё в порядке. Она сказала: «На меня давили».
Когда всех оформили, начали разводить по отдельным кабинетам. Меня привёл на беседу молодой человек, представился Антоном Андреевичем. Мои права мне не зачитывал. Он, видимо, не очень опытный, его постоянно инструктировала и поторапливала другая сотрудница. Когда он спросил, что я делала на «Труде», я сослалась на 51-ю статью Конституции («Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников»). Он спросил: «Вы больше ни на какие мои вопросы не будете отвечать?» Я сказала: «Не буду». Мне дали прочитать листок с моими данными, спросили мой телефон и сказали подписать. Я подписала. Там ничего не было написано, кроме моих данных.
«Опа! Наш клиент!»
— Меня снова перевели в другой кабинет. Там сидели трое мужчин в гражданском. Меня посадили в центр. Один сидел слева, другой справа, а третий вообще сзади меня. И они со всех сторон задавали мне вопросы. Устроили игру «Добрый — злой полицейский». Один начал с комплимента, спросил, сколько мне лет, потом улыбнулся и сказал: «О! Хорошо выглядишь!» Я никак не среагировала. Попросили мои документы, попросили показать, что в рюкзаке. Я показала.
Начали спрашивать, где работаю. Потом спросили, что я делала на «Труде». Я сослалась на 51 статью. Они сказали: «Опа! Наш клиент!» Стали спрашивать, почему я боюсь свидетельствовать против себя. Я для себя решила, что вообще не буду ни на какие вопросы отвечать. Послушав разговор с другими девочками, поняла, что стоит только начать отвечать, и они будут дальше из тебя вытаскивать информацию. Я сижу и молчу. Они спросили: «Ты не собираешься с нами разговаривать?» Я ответила: «Нет».
Тогда тот, кто слева, начал пугать меня: «Ребят, а вам не кажется, что она похожа на портрет с ориентировки? Давайте её на 48 часов задержим!» Я сижу, молчу. Для себя решила, что даже если задержат, ничего страшного, посижу 48 часов.
Они видят, что опять никакой реакции, опять включился «добрый»: «А почему у тебя столько ненависти? Мы же с тобой по-хорошему! Нам нужно только, чтобы ты ответила на три вопроса». Вопросы озвучили такие: откуда я узнала об этом митинге? Что я делала на «Труде»? Каковы мои взгляды? Я продолжала молчать.
Спросили, с кем я живу. Я сказала: с молодым человеком. Спросили, кем он работает. Я сказала. Тогда тот, что слева сказал: «Скоро он вылетит со своей работы!» Но меня это не испугало. Мы не расписаны, на митинг ходил не он, а я. Я продолжала молчать. Тогда тот, что сзади начал психовать: «Она всё равно ничего не скажет! Смысл время на неё тратить?» Ну, немного помурыжили и отпустили. Мне казалось, что я была у них долго, я всё время смотрела на часы, но время не запомнила.
Показать, что несогласные существуют
— Повели на выход. Я забрала телефон и посмотрела время. В общей сложности я была в участке три часа. Нас привезли в 19:18, а отпустили в 22:05. Выдали копию предостережения «О недопустимости действий, создающих условия для совершения преступлений, административных правонарушений». Там написано, что я была участником мероприятия, «не требующего согласования с органами местного самоуправления», мне объявлено предостережение о недопустимости таких действий. Предупредили, что в следующий раз могу быть привлечена к ответственности.
Мы выходили из участка все по одному, в разное время. Когда я вышла, ко мне подошла девушка, спросила мою фамилию, я назвала. У неё уже в руках был список от «ОВД-Инфо», она представилась адвокатом, мы обменялись телефонами.
Сегодня я списалась с девчонками, с которыми вчера познакомилась в полицейской машине. Их тоже отпустили. Одна, как и я, ссылалась на 51 статью, ничего не говорила. Вторую всё это испугало, её допрашивали как раз первой, рассказала, что на допрос вели через какие-то подвальные помещения.
После всего этого я думала: достигли мы своей цели? Цели митинга — познакомиться друг с другом, знать своих единомышленников в такое время, понимать, что не одиноки в своих взглядах, показать другим людям, что несогласные существуют. Но нас было так мало! Мы даже этого не успели сделать. Мы почти не стояли, ничего не выкрикивали. Пообщаться и познакомиться мы смогли как раз в отделении полиции. Там же обсудили, что сейчас убийцам меньше дают, чем митингующим и иноагентам. Я смотрела, какие митинги были в Москве и Санкт-Петербурге. Вот это я понимаю! Мне жалко, что я не там, а в Иркутске”.