— У меня жена, двое детей, и я пошёл служить добровольно. Думал, что лучше предотвратить это там, чем они потом придут к тебе в дом. Ведь мы давно воюем не с хохлами, а с америкосами, со всей Европой. Близкие были против, но я никого не слушал.
28 сентября меня записали к мобилизованным и отправили на учения в Новосибирск в полк 1452. Целый вагон привезли — 800-900 человек. Нифига там не было, только разваленные казармы. Первые двое суток мы спали в каких-то клубах на холодном кафельном полу. Шмоток нормальных не было, за один день на бушлате оторвались все пуговицы. Носили форму, которую купили сами.
Меня насторожило, что в наших военных билетах не было печати — только надпись карандашом с номером полка, батальона и роты. Офицеры говорили, что все данные хранятся в компьютере. Получается, вдруг что случится, нажали кнопку delete и всё, не было нас.
Через месяц мы прибыли в город Миллерово в Ростовской области, где в полях разбили палаточные городки. Думаю, нас было не менее трёх тысяч человек. Обеспечения никакого. Хорошо, что догадались в Новосибирске купить казаны, лопаты, генераторы, квадрокоптеры.
На одну палатку, где жили примерно 45 человек, в день выдавали только 15 литров горячей еды, плюс какие-то пряники и печенье. Мы ездили в ближайшие деревни, сами покупали у людей мясо и готовили потом нормальную еду. Местные относились к нам по-разному, но всё равно лучше, чем некоторые офицеры, которые могли только орать и строить в полях. Я спросил одного: «Почему вы целый полк выстроили в голом поле? А если сейчас по нам прилетит?» Он ответил: «Вот когда прилетит, тогда и будем думать».
Через пять дней нас увезли из Миллерово «за ленточку». Сказали, что будем стоять в Сватово на «зелёной» позиции (территории, которую ранее заняли российские военные, её нужно было охранять — ЛБ). Но нас закинули в село Червонопоповка, где в 200 метрах ждали хохлы и наёмники: немцы, поляки и негры.
Не успели разгрузиться, как начались миномётно-танковые обстрелы. Ребята стали щемиться кто куда. Ночь провели под какими-то телегами. Когда рассвело, пошли занимать брошенные дома.
Поскольку раньше это были их позиции [украинцев], они знали все точки, и чётко по нам шмаляли. Везде летали дроны: бегаешь и не знаешь, когда тебе прилетит. Была полная неразбериха, и те по нам стреляли, и свои — по ошибке.
Под Новый год нас сильно покошмарили. В январе меня ранило. Мы вчетвером находились на позиции, и тут начался обстрел — работали миномёты и танк. Мы забрались в подвал, я находился ближе к выходу, когда прилетел снаряд. Минут пять я был без сознания, когда очухался — жуткая головная боль, как будто током прошибает, перед глазами искры, как от сварки. Я получил осколочные ранения головы, обеих рук и ног, два сломанных ребра, контузию барабанных перепонок.
Ребята наложили жгуты, от промедола я отказался, так как сам неплохо двигался из-за выброса адреналина. Мы все были ранены, но, слава богу, выжили.
По телевизору нам рассказывают об успехах на войне. Они есть, но какой ценой? С первых же дней были большие потери среди рядового и офицерского состава. Сейчас [с началом контрнаступления ВСУ] это приобрело глобальные масштабы. Ребята, которые воюют там, рассказывали мне, что 20 июня хохлы замкнули в кольцо целый батальон и открыли огонь. Во время боя комбат просил артподдержку, но её не было, пацанов тупо кинули. Сейчас из них всех и роты не наберётся уцелевшими.
То, что мобилизованные идут с автоматами против танков — наполовину правда. Можно вообще без автомата — когда боекомплекты заканчиваются, а новые не привозят, то ты бегаешь с ним, как с палкой.
Знаю, что после того боя тела ребят до сих пор не забрали — к ним не подобраться из-за постоянных перестрелок. Есть трупы, которые не забрали ещё раньше.
Правда никому не нужна. О многочисленных потерях из-за того, что мобилизованных отправили на убой, а опытные контрактники охраняют склады и магазины. Хотя обещали наоборот. О том, что оружие и обмундирование, которые передают нам волонтёры, оседает в районе Луганска. Некоторые личности и офицерского состава забирают это себе и пытаются нам продать по завышенной цене.
О том, что поступают приказы «обнулять» своих же. Речь о тех, у кого поехала крыша или просто нажрался и стал без разбора стрелять, выдавая своё местоположение. Тогда по рации поступает приказ — если через 15 минут человек не успокаивается, то нужно его застрелить. И неважно, кто это — твой друг или брат.
Сейчас я в одном из российских госпиталей, до этого сменил 13 больниц. Впереди врачебная комиссия, я надеюсь, что меня признают негодным к военной службе. Но для того, чтобы получить категорию «Д» ты должен быть трупом или лежачим. При нас ребята без руки или ноги получали категории «А», «Б» и их отправляли на передовую.
Во мне остались множественные осколки. Помимо боли, в бошке полный бардак.
Ложусь спать или еду за рулём, и вижу этот снаряд, который летел в меня. Я как-то его сфотографировал в памяти. Я мужик, но наворачиваются слёзы от видений. Особенно учитывая то, что впереди может быть дорога обратно. Один раз бог меня уберёг, но второго может и не быть.
Иллюстрация на обложке: изображение сгенерировано искусственным интеллектом.